Фота Аўдыё Відэа  
be  ru  pl  en  de info@catholic.by
Гэта архіў старой версіі сайта. Новая версія знаходзіцца па адрасе catholic.by
Даклад Апостальскага Нунцыя арцыбіскупа Клаўдыё Гуджэроцці на канферэнцыі «Хрысціянская антрапалогія перад выклікам сучаснасці»

Антропология христианского Востока и её значение для западной богословской мысли

В этом докладе мы попытаемся ответить на вопрос, каким образом богословская антропология христианского Востока может быть полезна для западной богословской мысли. Очевидно, что такая формулировка проблемы нуждается в уточнении: богословская антропология Востока не является противопоставлением западной антропологии. Даже если мы это не до конца осознаём, богословская антропология формируется под влиянием культурной антропологии, или, проще говоря, под влиянием различных культур.

Культуры часто бывают не похожи одна на другую, но не менее часто имеют также поразительное сходство. Культуры Востока и Запада имеют много общего и в то же время внутри каждой из этих традиций можно обнаружить большое разнообразие. Поэтому любое противопоставление по идеологическим причинам будет сомнительным с научной точки зрения.

Мы попытаемся выделить некоторые основные характерные черты богословской мысли христианского Востока, и в частности Византии, обращаясь к одному из выдающихся представителей этой традиции — Николаю Кавасилу, теологу-мирянину, родившемуся в Фессалонике около 1320 г. и умершему в самом конце четырнадцатого столетия.

Почему мы выбрали именно этого автора? По той причине, что труды Николая Кавасила являются своего рода обобщением греческой патристики, придающим ей, на мой взгляд, интересное систематическое единство.

К тому же труд Николая Кавасила «Жизнь во Христе», к которому мы обратимся, посвящён тем же вопросам, которые беспокоили и западное богословие, примером чего являются антропология блаженного Августина и сочинение святого Ансельма Кентерберийского Cur Deus Homo («Почему Бог стал человеком»).

Период, когда творил Кавасила, является временем заката Восточной Империи, и его труды являются последним значимым синтезом этой эпохи.

Своеобразное толкование христианской жизни у этого автора начинается не с практики добродетели, хотя этому посвящены две последние книги его сочинения, но зиждется на жизни во Христе как основе всякой антропологии.

Таким образом, отправной точкой его рассуждений является эсхатология, а не усилия, направленные на то, чтобы быть хорошими христианами. Христианин не изнуряет себя постоянной борьбой с грехами, его взор обращён ко второму пришествию Христа, которое станет не только концом истории, но и придаст ей полноту её смысла.

Церковь, живя во времени, всматривается в небесный Иерусалим и таким образом противостоит искушению оказания поддержки какой бы то ни было человеческой власти, потому что ощущает себя странницей на пути к единому Господу, который на этой земле воцарился на кресте.

Приготовление к вечной жизни происходит посредством очищения природных чувств, посредством крещения, то есть по благодати, в том, что Кавасила называет «мастерской» (ergasterion) жизни. Это как зародыш, которого природа приготовляет к жизни и образует по закону той жизни, которую нужно ему воспринять.

Сие опирается не на аскетизме, то есть на усилии, направленном к достижению святости; началом всего есть дар божественной благодати, в котором Бог соединяется с нами так человеколюбиво, что мы становимся сотелесными и соживущими Ему. Жизнь во Христе и есть единением (enosis, metaxis) со Христом. Это единение (koinonia) более тесное, чем с самим собою, и несравненно ещё более тесное, чем связь с близкими. Спасителя любят больше, чем самого себя, потому что любят себя во Христе.

Каким образом происходит это единение? В священных таинствах, особым образом в таинстве крещения, миропомазания и Евхаристии.

Отправной точкой антропологии является идея сотворения человека из глины, как был сотворён Адам. То, что Кавасила называет «безумной божественной любовью» (manikos eros), есть не что иное, как свободный выбор Бога стать глиной, как Адам, принимая плоть. В воплощении Бог не просто сообщил естеству человеческому какие-то блага, сохранив большее для себя, но всё исполнение Божества, всего себя вложил в него, соединив с собою естество наше посредством плоти, которую воспринял, каждого из нас соединяя со своею плотью силою таинств. Господь сам снизошёл к человеку, Он проник на землю и был в тех местах, где блуждала овца, и поднял её, и восставил от блуждения, не переместив людей отсюда, пребывающих на земле небесными соделал их и вложил в них небесную жизнь, не возводя на небо, но небо преклонив и низведя к ним. Поступая так, Он опустошает себя (ekenosen), как об этом говорит Апостол Павел. В этом опустошённом пространстве во Христе человек находит своё место в Боге и становится чадом Божиим.

Благодатью Божьей человек живёт с Ним одной жизнью, становится сопричастником божественности Христа. Божественность и человечность являются как бы сообщающимися сосудами, в которых величие божественного и ничтожество человеческого встречаются в личности Христа и, таким образом в каждом из нас. Глина становится «естеством Царя».

Все человечество, как на иконе Воскресения, восходит к Богу, держась за белую ризу Христа, сокрушившему врата ада. Максим Исповедник называет это словом «ekstasis», то есть «выходом из себя».

Воплощение является обожествлением человеческого естества. Каким образом это достигает конкретных людей? Посредством таинств. Связь между «я» и «человечество» становится отношением Христа и личности.

В крещении Христос не становится «наставником» (didaskalos), который объясняет, что такое спасение, но физически проникает в нутро человека, которого встречает, и таким образом мы становимся «богами рядом с Богом».

Крещение дает нам настолько безграничный потенциал, что в этой жизни мы не можем всего воспринять. Мы созданы вторично, но то, кем мы стали, будет явлено только в конце времён. У нас есть лишь смутное представление об этом, как искажённое зеркальное отражение, о котором говорит апостол Павел.

Это часть тайны Бога и нас самих, о которой мы не можем даже говорить.

Мученичество — это одно из чудес, которые дает жизнь во Христе. Только в Нем возможно то, чего наша природа сама по себе никогда не смогла бы достичь.

И здесь Кавасила рассказывает историю о трёх актёрах, которые хотели в юмористическом виде представить крещение, но это закончилось тем, что силою самого знака, даже выражая презрение ко крещению, они стали христианами и приняли смерть.

И святое миропомазание обладает той же властью:

«Пока он не соделался тем, чему мог Бог сообщить свои дары, он был миром, пребывающим в себе самом; когда же стала существовать блаженная плоть, принявшая всю полноту Божества, коей, как говорит Иоанн, не мерою даёт Бог Духа (Ин 3, 34), и в которую вложил всякое духовное богатство, тогда излиянное на неё миро и истинно соделалось и стало называться помазанием. Ибо быть сообщену для него значило соделаться помазанием и быть излияну».

То же таинство совершается и в Евхаристии. Евхаристия воплощает нас во Христа, который становится нашим телом, но так как Тело Христово сильнее нашего, то привлекает нас к Нему, и в нас и есть та самая жизнь, которая превращает нас в Него.

Речь не идёт о доктрине, которую нужно понять. Речь идёт о жизни, которой нужно жить. Вот почему Христос становится нам ближе, чем мы сами, «intimior intimo meo», как пишет блаженный Августин.

Таким образом, мы уподобляемся лику Христа и предстаём перед Отцом украшенными красотой Сына. И Бог испытывает к нам ту же бесконечную нежность, какую он испытывает к Сыну, являющемуся частью Его сущности.

И так Бог освободил, обожил (etheose) человека, объединяя нас с Богом чистым, свободным и истинным. Своим телом Он замещает ветхую ризу нашей природы, так что мы становимся воссозданными в божественной природе.

Вот почему каждый человек, даже самый «жалкий», имеет бесконечные права и не может быть уничтожен: насилие, совершённое над человеком, — это насилие над Богом; убивая человека, убивают Бога.

Таким образом, человек находит своё место в создании, так как Бог хотел этого изначально, при сотворении мира. Евхаристия — это только предвкушение того пира, который Бог приготовил для нас в вечности.

В такой перспективе богословие достигает своего единства, не является больше разделённым на множество частей. Заслуга Кавасила в том, что он великолепным образом изобразил это единство.

В эту глобальную картину славянская душа вносит свой специфический вклад: она сильно чувствует свою нищету и отчаяние, намного сильнее, чем в греческой культуре Средиземноморья. Она чувствует, как мы уже сказали, ветхую ризу своей греховности. И это могло бы разрушить её, уничтожить. Но в христианское видение славян приходит невообразимо огромное милосердие Божие, которое прощает всех, всех обнимает и плачет со всеми. Славяне являются апостолами милосердия, являющегося единственной альтернативой самоуничтожения.

Вот отрывок из романа «Преступление и наказание», в котором Достоевский очень трогательно описывает уверенность в милосердии, которое торжествует над смертью самых ужасающих грехов. Мармеладов объясняет, насколько он жалкое, ничтожное существо, вызывающее отвращение; для того, чтобы купить себе вино, он обокрал свою дочь, вынужденную заниматься проституцией. Он плачет над самим собой из-за отвращения к себе. Но тут возникает вопрос: зачем его жалеть? И вот он рисует яркую картину Божьего милосердия, которое не остановится лишь на заслугах, но спасёт даже таких ничтожеств, как он.

«Жалеть! зачем меня жалеть! — вдруг возопил Мармеладов, вставая с протянутою вперед рукой, в решительном вдохновении, как будто только и ждал этих слов. — Зачем жалеть, говоришь ты? Да! меня жалеть не за что! Меня распять надо, распять на кресте, а не жалеть! Но распни, судия, распни и, распяв, пожалей его! И тогда я сам к тебе пойду на пропятие, ибо не веселья жажду, а скорби и слез!.. Думаешь ли ты, продавец, что этот полуштоф твой мне в сласть пошел? Скорби, скорби искал я на дне его, скорби и слез, и вкусил, и обрел; а пожалеет нас тот, кто всех пожалел и кто всех и вся понимал, он единый, он и судия. Приидет в тот день и спросит: „А где дщерь, что мачехе злой и чахоточной, что детям чужим и малолетним себя предала? Где дщерь, что отца своего земного, пьяницу непотребного, не ужасаясь зверства его, пожалела?“ И скажет: „Прииди! Я уже простил тебя раз... Простил тебя раз... Прощаются же и теперь грехи твои мнози, за то, что возлюбила много...“ И простит мою Соню, простит, я уж знаю, что простит... Я это давеча, как у ней был, в моем сердце почувствовал!.. И всех рассудит и простит, и добрых и злых, и премудрых и смирных... И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: „Выходите, скажет, и вы! Выходите пьяненькие, выходите слабенькие, выходите соромники!“ И мы выйдем все, не стыдясь, и станем. И скажет: „Свиньи вы! образа звериного и печати его; но приидите и вы!“ И возглаголят премудрые, возглаголят разумные: „Господи! почто сих приемлеши?“ И скажет: „Потому их приемлю, премудрые, потому приемлю, разумные, что ни единый из сих сам не считал себя достойным сего...“ И прострет к нам руце свои, и мы припадем... и заплачем... и всё поймем! Тогда всё поймем!.. и все поймут... [...] Господи, да приидет царствие твое!»

Каким же образом всё то, что мы сказали выше, может дать Западу ценные указания?

а) Прежде всего, подчеркнув тот факт, что Бог всегда даёт себя из любви, а не ради заслуг тех, кто Его обретают. Таким образом, христианин — это прежде всего не боец, а любовник, который получает любовь своего Бога. И лишь после этого он будет бороться даже до крови, чтобы не утратить этой любви. Это чувство спасённости может освободить от своеволия, от нервных расстройств, от бесконечного самокопания.

б) Спасение — это прежде всего не знание догм, а опыт Христа, который живёт в нас. Это может укрепить мистическое представление о жизни, при котором вера не возникает преимущественно от выполнения требований разума, даже если он и не исключён полностью из процесса спасения.

в) Права человека не являются порождением социологии, но проистекают из жизни во Христе. И здесь заложены глубинные основы достоинства человеческой личности. Настоящие права — это такие, каких желает Бог для того, чтобы его создание могло быть счастливым. Мы должны понять, что эти права не могут безгранично зависеть от человеческого произвола. Эти права являются тем, что приближает человека к тому, каким сотворил его Бог - к жизни во Христе.

г) Божия любовь, физически выраженная в воплощении и персонализированная в таинствах, не обескураживает нас, если мы слишком слабы для того, чтобы Божественность Господа действовала в нас. Глубокое одиночество могло бы обрести силы для того, чтобы каждый день начинать заново, не в отказе от жизни, а в этой истории любви.

д) Христианин прежде всего находится на пути к Царствию. Это освобождает его от искушения стать рабом земной власти, будь то политической или экономической. Он борется не за то, чтобы угодить королю, а за то, чтобы воплотить замысел спасения, который Бог в нём запечатлел. Также никакое земное царство не тождественно Царству Божию. Это ведёт к тому, что христианин требует от всякой власти, даже церковной, идти всё дальше, никогда не удовлетворяется достигнутым, поскольку возможности, заложенные в творении, никогда не реализуются в полной мере. И если бы кто-то из сильных мира сего помыслил обратное, то это было бы всего лишь идолопоклонством. Это и есть урок, который будет очень полезен как на христианском Западе, так и на христианском Востоке. Никогда не будет власти, могущей создать Царство Божие. Оно достижимо лишь силою веры, которая помогает открыть в создании невероятные возможности, заложенные в него Богом.

Адноўлена 18.11.2013 11:22
 

Пры выкарыстанні матэрыялаў сайта спасылка на Catholic.By абавязкова.

Выступленні

01.07 13:08Акт прысвячэння Беззаганнаму Сэрцу Марыі з нагоды 100-годдзя Яе аб’яўленняў у Фаціме
15.05 15:02Даклад арцыбіскупа Тадэвуша Кандрусевіча на сімпозіуме да 100-годдзя фацімскіх аб’яўленняў
05.05 15:04Паведамленне біскупа Пінскага Антонія Дзям’янкі з нагоды ўрачыстасці св. Андрэя Баболі, апекуна Пінскай дыяцэзіі
02.05 12:53Даклад Мітрапаліта Тадэвуша Кандрусевіча на тэму «Узаемадзеянне Касцёла і дзяржавы ў наш час»
13.04 13:51Прамова Апостальскага Нунцыя арцыбіскупа Габара Пінтэра падчас пастырскай сустрэчы ў Вялікі чацвер
30.01 12:53Прамова Апостальскага Нунцыя ў Беларусі арцыбіскупа Габара Пінтэра падчас урачыстасці св. Яна Боско ў Мінску
21.01 19:01Прамова Мітрапаліта Кандрусевіча падчас набажэнства ў межах Тыдня малітваў за адзінства хрысціянаў
23.12 16:38Пастырскае пасланне арцыбіскупа Тадэвуша Кандрусевіча на Божае Нараджэнне 2016
23.12 11:36Адкрыты ліст Мітрапаліта Кандрусевіча міністру аховы здароўя РБ Васілю Жарко
18.12 16:24Прамова Апостальскага Нунцыя арцыбіскупа Габара Пінтэра падчас адвэнтавага чування моладзі ў Мінску